Следование за Христом

Лидия Принс Назначение в Иерусалим 5

      Глава 5. Слова д-ра Карлссона

    К середине следующей недели новости о моём крещении облетели всю школу. Ученики отреагировали более открыто и спонтанно, чем учителя. В школьном дворе меня приветствовали резкие крики "Аллилуйя!” Приближаясь к своей классной комнате, я слышала оживлённые дискуссии. Когда я заходила, наступала неестественная тишина, которую нарушали только немногие тихие смешки. Однажды я увидела буквы АЛЛИЛУЙЯ, нацарапанные на доске корявым детским почерком.
   Поведение моих коллег учителей было не столь явным, но ранило больше. Я скоро поняла, что они не хотели, чтобы их видели вместе со мной в школьном дворе. Они либо поспешно торопились пройти впереди меня, притворяясь, что не замечают меня, или же находили какой-то повод подождать или же шли в другом направлении, пока я не пересекала двор. Когда я входила в общую комнату для учителей, наступала неожиданная тишина. Потом кто-то начинал громко говорить на банальные темы.
   Однажды днём, после моего последнего урока, я увидела Сорена, ожидавшего меня в коридоре.
   "Не уделишь ли ты мне минуту?” — спросил он.
   "Конечно” — ответила я. "Мы давно не говорили друг с другом. ” Мы начали медленно идти по направлению к школьному двору.
   "Не возражаешь, если я задам тебе несколько откровенных вопросов?”— Сорен помолчал и, увидев, что я не возражала, продолжил: "Всё это относительно...”— он заколебался, затем с усилием произнёс слово: " крещения, это имеет отношение к твоим поискам истины?”
   "Думаю, что это можно назвать и так. Видишь ли, когда ты ищешь истину и веришь, что нашёл её — ну, тогда тебе бросается вызов послушания этой истине!”
   "Найти истину? Разве не провозглашала то же самое каждая религиозная группа?” И когда я не ответила: "Ты знаешь, что Эрна Сторм собирает подписи под петицией о твоём удалении с должности преподавателя?”
   Мы подошли к краю школьного двора. Я немного задержалась, позволяя Сорену пройти впереди меня. К его чести, он однако был согласен пройти сквозь строй вместе со мной. Когда мы были на полпути, раздались обычные крики "Аллилуйя".
   "Разве тебе это безразлично?” спросил Сорен.
   "Не могу сказать, что мне это очень нравится” — ответила я, "но это небольшая цена за то, что я нашла ”
   "Лидия, что это?”
   "Счастье. Сорен, настоящее счастье глубоко внутри себя, невзирая на то, что говорят или делают люди. Я чувствую себя, как тот торговец в Христовой притче, который нашёл такую драгоценную жемчужину, что продал всё, лишь бы приобрести её ”. ("Может быть, даже наши шансы совместного счастья” — прибавила я про себя, когда мой взгляд встретился с озабоченным и вопросительным взглядом Сорена).
   Я всё ещё ожидала официальной реакции со стороны церковных властей. На это не ушло много времени. 9-го марта, меня вызвали к лютеранскому пастору, который отвечал за все религиозные вопросы в школе. Он попросил меня объяснить своё крещение, что я и попыталась сделать, как только могла.
   Оттуда моё дело передали на более высокую инстанцию — к настоятелю. В своё время меня вызвали к настоятелю в близлежащем городе Слагелзе, где снова от меня потребовали объяснить своё поведение.
   Настоятель явно рассматривал меня как одну из своих заблудших овец. "Почему вы не пришли ко мне в первую очередь” — спросил он, "прежде чем совершить этот поступок?”
   "Настоятель”— ответила я, "я много лет посещала церковь, но всегда выходила со служений с большей путаницей, чем приходила на них. В конце концов я поняла, что мне надо обратиться к Самому Богу ”.
   "Каждое поколение утверждает, что имеет монополию на истину”— вздохнул настоятель. "Я не удивлюсь, если вы думаете, что у вас есть миссионерское призвание. Я и сам так думал, когда был в вашем возрасте ”.
   "Но, настоятель, может быть, у вас на самом деле было... ” Я замолчала от взгляда в глазах настоятеля. Был ли это гнев? Или печаль? Запрещение — или мольба? Так или иначе, я знала, что сказала лишнее.
   Несколько дней я не могла забыть взгляда в глазах настоятеля. Вот преуспевающий в своей профессии человек, которого все уважают, сознательно служащий Богу и своим соотечественникам. И тем не менее—его озабоченный взгляд напомнил мне Сорена. Было ли в жизни нечто такое, чего не нашёл даже настоятель—то самое, что было самым важным? Почему он заговорил о миссионерском призвании? Я не поняла, что это значило, но эта фраза не уходила от меня.
   Тем временем, о моём случае стали писать в газетах как в местных, так и в центральных. Однажды вернувшись со школы я нашла на своём столе экземпляр "Утра", самой читаемой в Дании газеты.
   "Я принесла вам эту газету, мисс” — сказала Вальборг. "Там внутри есть статья о вас, прямо на центральной странице ”.
   И конечно, на всю ширину страницы был заголовок: МОЖЕТ ЛИ ГОВОРЯЩАЯ НА ЯЗЫКАХ ПРЕПОДАВАТЕЛЬНИЦА ОСТАВАТЬСЯ В ГОСУДАРСТВЕННОЙ ШКОЛЕ? Автор статьи делал главный упор на моих отношениях с пятидесятниками, которых он отвергал как "новомодную секту, не имеющую никакого образования или богословия .” Однако, его отношение к моему случаю нельзя было бы назвать полностью недоброжелательным. Он поднимал вопрос, насколько лютеранская церковь могла диктовать преподавателям государственных школ относительно личных религиозных убеждений.
   "Наверное, это ужасно” — сказала Вальборг, - "знать, что о тебе так говорят по всей стране ”.
   "В каком-то смысле, это так, Вальборг”— ответила я, "но это помогло мне понять стих, который поразил меня, когда я впервые прочитала его: Блаженны изгнанные за правду. Тогда я не понимала, как это можно блаженствовать в таком состоянии. Но среди всей этой критики и вражды, я испытываю радость и мир, как никогда раньше. ”
   После этого, всякий раз, когда обо мне упоминалось в газете, Вальборг приносила мне один экземпляр и внимательно наблюдала за моей реакцией. На протяжении последующих нескольких недель мой случай подробно обсуждался в прессе. Выдающиеся личности в стране выступали как за меня, так и против. Однако, преобладало общее мнение, что учителям в государственных школах должна быть дана большая свобода вероисповедания.
   В начале апреля г-н Педерсен, директор школы, послал за мной. Именно по его рекомендации я получила должность директора по домоводству, и я знала, что ему нравилось, как я исполняла свои обязанности.
   "Мисс Кристенсен” — сказал он, "я обязан проинформировать вас, что ваш случай передали в министерство образования в Копенгагене, и его будут обсуждать в парламенте. Когда это случится, неизвестно, когда они примут решение. Однако я буду держать вас в курсе ”. Затем он добавил более доверительным тоном: "Я уверен, что всё будет хорошо ”.
   Я поблагодарила его, но внутренне удивилась откуда у него такая уверенность. К этому времени пятидесятники закончили строительство своего молитвенного дома, и я подумала, что мне нужно посещать их собрания. Расмуссены сделали всё, что могли, чтобы я чувствовала, что нужна, но члены собрания не были расположены ко мне так, как я надеялась. Как я ни старалась приспособиться, я всё равно была "другой ”. Все женщины одевались настолько просто, что это было почти безвкусно. На собрания я одевала свои наименее элегантные платья. Но это не было достаточно. Создавалось впечатление, что все Христианки носили тёмные чулки. Мои были слишком светлыми. С неохотой я купила две пары уродливых чёрных чулок.
   Проблема была и с моей речью. Я была слишком "образованной ”. Образование было "мирским ”. Разница в интеллектуальном и общественном фоне имела большее значение для них, чем для меня. Несколько раз, когда я молилась вслух на собраниях, все остальные присутствовавшие неодобрительно замолкали.
   Вернувшись домой после одного из таких собраний, я призадумалась над своим положением. Мои коллеги-учителя больше не хотели общаться со мной. Лютеранская церковь смотрела на меня как на вероотступника. Пятидесятники неохотно принимали меня за свою. Во всей стране обсуждалась моя судьба, а парламент должен был решить мою будущность как учителя. Трудно было понять, как всё это могло возникнуть только потому, что я просто и лично обнаружила, что Христос жив, а Библия истинна.
   Незадолго до Пасхи, я получила короткое, но тревожное письмо от матери: "Все наши друзья говорят о тебе... Ко мне приходит наш священник... Я не понимаю, как ты могла так поступить ”.
   Пасхальный уикэнд я провела в доме у матери, делясь с ней всем, что произошло со мной. "Знаешь, я никогда не изучала это самостоятельно” — сказала она наконец. "Я только хотела удостовериться, что ты не сделала ничего плохого ”.
   "Мама” — уверила я её, "Это самое лучшее, что только происходило в моей жизни!”
   В конце июня меня снова вызвали в кабинет к г-ну Педерсену. Как только я вошла, он встал и показал мне письмо "Это ответ по вашему делу из министерства образования ”.
   Я почувствовала, как моё сердце забилось учащённее. Я молилась, чтобы исполнилась воля Божия, но когда наступил этот момент, я поняла, как много для меня значило моё положение в школе.
   Г-н Педерсен продолжил: "Министерство образования разрешило вам оставаться преподавателем — если вы подпишите этот документ. ” Он вручил мне лист бумаги, на бланке министерства образования.
   Я внимательно прочитала этот документ. Затем без дальнейших слов я взяла ручку у г-на Педерсена и подписала документ.
   "Погодите!” — возразил он. "Не торопитесь! Вы не один месяц ждали этого решения, а теперь подписываете его, не зная, о чём там идёт речь. ”
   "О, нет” — ответила я ему, "я знаю, что там сказано. Там сказано, что я не буду влиять на учеников относительно крещения младенцев. Если бы я и хотела что-то рассказать ученикам, то не о крещении младенцев, но о крещении верующих .”
   На лице г-на Педерсена было заметно облегчение. "Знаете, мисс Кристенсен” — сказал он, "я никогда сам не изучал этот вопрос, но я заметил, что вы как-то изменились за последнее время — стали более довольной, что ли? Скажите, завидовать — плохо?”.
   Внешне моё положение как преподавателя в школе было вновь утверждено. Я бросила открытый вызов и власти и богословию государственной церкви, а общегосударственный парламент поддержал меня. Однако во мне произошло внутреннее изменение, которое не зависело от парламентского решения. Благодаря акту крещения я потеряла свою старую жизнь. Во всём этом была такая окончательность, которую нельзя было изменить. Казалось, что мне нужно было начинать планировать новую жизнь вместо старой. А у меня не было ни малейшего понятия, как это сделать.
   От Расмуссенов я услышала о больших пятидесятнических церквях в Швеции, куда постоянно приезжали для духовного наставления люди из других Европейских стран. Может быть, там мне смогут помочь. Я решила воспользоваться для этой цели летними каникулами.
   В начале августа я пересекла южную границу Швеции и поэтапно добралась на север, в Стокгольм, посещая по дороге разные пятидесятнические церкви. К счастью, не было языкового барьера. Датский и шведский языки настолько близки, что датчанин и швед могут свободно общаться друг с другом, говоря каждый на своём родном языке, и вместе с тем понимая собеседника.
   В Стокгольм я добралась к середине августа и остановилась в гостинице в центре города. Однажды, смотря вниз из своего окна на заполненный перекрёсток, я увидела, как во всех направлениях непрестанно текут потоки людей и транспорта. "Так много людей идут в разных направлениях” — подумала я про себя. "Разве это имеет значение, куда идёт человек? Или же есть единственный правильный путь для всех?”
   В воскресенье я пошла в самую крупную пятидесятническую церковь в Стокгольме. Служение в большом собрание вдохновляло, а проповедь была ясной и сильной, но я так и не получила ответа на свои личные поиски. Объявили, что в тот вечер должен был проповедовать миссионер из Конго, по имени Бенгт Карлссон.
   Я вернулась на вечернее служение с чувством разочарования. Я провела в Швеции три недели, посетив полдюжины церквей, а на следующий день собиралась обратно в Данию. Но я так и не продвинулась в своих поисках и не понимала, как рассказ о миссионерском труде в Конго мог помочь мне.
   Свой рассказ Бенгт Карлссон начал с цитирования апостола Павла: "Ибо мы — Его творение, созданы во Христе Иисусе на добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять” (К Ефесянам 2:10). Он приложил это к своей собственной жизни, описывая те шаги, которые привели его от успешной медицинской карьеры на юге Швеции в первобытные джунгли Конго.
   Но я уже не слышала его. Церковное окружение исчезло из моего поля зрения. Последние слова вводного текста отдавались эхом в моём сознании: "добрые дела, которые Бог предназначил нам исполнять ”. Постепенно мне стал ясен смысл этих слов: Бог уже определил конкретное жизненное задание для каждого из нас.
   Вот ответ на мой вопрос! Мне не нужно было планировать то дело, которое мне предстояло сделать. Мне нужно было найти то дело, которое Бог уже спланировал для меня. Бог предусмотрел для меня особое задание, которое не мог сделать никто другой в мире. Моей высочайшей ответственностью в жизни было найти и исполнить это задание. Если я не сделаю это задание, то оно останется несделанным. Никто другой не мог занять моё место.
   В церкви было тепло — даже жарко. Но я вдруг задрожала. Чувство личной ответственности было ошеломляющим. В вечности мне предстояло ответить за этот момент. Я отвечу перед Богом за то, что сделаю со своей жизнью! Склонив голову и закрыв глаза, я выдохнула молитву: "Господи, покажи мне то дело, которое ты предусмотрел для меня, и я сделаю всё, чтобы исполнить его ”.
   Я снова увидела церковь. Д-р Карлссон объяснял свои планы по сооружению небольшой больницы посреди джунглей. Оборудование нужно было импортировать из Швеции; за труд и строительные материалы взялась отвечать его африканская община. При строгой экономии и тщательном планировании, общая стоимость не должна была превысить четыре тысячи долларов. "Мы просим народ Божий помочь нам в этом деле” — завершил д-р Карлссон.
   "У тебя есть деньги, чтобы помочь ему!” Я обернулась, чтобы посмотреть, кто это говорит за моей спиной — но там люди доставали свои песенники. Тем не менее слова прозвучали так ясно, как будто их сказали вслух.
   В то утро, когда я уезжала из Корсора в Швецию, я получила выписку из банка. Баланс в мой кредит составлял 12 212 55 датских крон—примерно 3000 долларов. Это то, что мне досталось по наследству от отца - в 1927 году это была значительная сумма.
   После служения я представила себя д-ру Карлссону и спросила, не могу ли я поговорить с ним наедине. Через несколько минут я уже сидела напротив него и его жены за кухонным столом в маленькой квартире за церковью.
   "Д-р Карлссон” — начала я, "я только недавно начала эту новую жизнь, и ещё есть много таких вопросов, которых я не понимаю. Но мне кажется, что в конце сегодняшнего служения Бог заговорил со мной, сказав мне дать вам три тысячи долларов для вашей больницы ”
   Я увидела, что Карлссонов ошеломила названная мною сумма. "Сестра Кристенсен” — сказал доктор, "прежде, чем вы решитесь отдать такую крупную сумму, я бы хотел, чтобы вы внимательно помолились и совершенно точно удостоверились, что вы услышали именно голос Божий.”
   Я поблагодарила его за слова предосторожности, но внутренне я уже была уверена.
   "Пожалуйста, расскажите нам, как у вас началась эта новая жизнь во Святом Духе” — сказала г-жа Карлссон.
   Я начала описывать свои поиски истинного смысла в жизни и те странные переживания, которые последовали. Карлссоны были такими благодарными слушателями, что я совершенно не смущалась. Я даже рассказала им о видении танцующей женщины, вокруг которой сидели мужчины со скрещенными ногами. "Не знаю, есть ли такая страна, где люди одеваются именно так” — добавила я.
   Д-р Карлссон улыбнулся: "Возможно, я могу ответить на этот вопрос для вас”—сказал он. "Возвращаясь из Конго этой весной, мы совершили отдельное путешествие на Святую Землю. Как мужчины, так и женщины там одеваются именно так, как вы описали.”
   "Святая Земля.. ” — начала я. Почему я никогда об этом не подумала? И почему у меня был такой прилив возбуждения? Я помню, как мне захотелось узнать больше о тех людях из моего видения.
   "Позвольте мне попросить вас сделать одну вещь, сестра Кристенсен—молитесь о том, чтобы вы узнали, какова воля Божия о вашей жизни, и исполнили её”— д-р Карлссон завершил с мягкой настойчивостью в голосе. "Именно для этой цели мы были сотворены от вечности, и в конце концов только это может дать нам истинную удовлетворённость. Я убедился в этом сам ”
   В течение следующего часа д-р Карлссон рассказал, как он сам искал смысла — как он отказался от жизненных притязаний, об одиночестве и трудностях в африканских джунглях, тяжелейшей борьбе с болезнями и суевериями. "И тем не менее” — завершил он, "если бы я снова смог сделать свой выбор, я бы не попросил ничего иного. Я нашёл наивысшую удовлетворённость в жизни.”
   На следующий день рано утром я начала длительное обратное путешествие в Данию. Мне нужно было время, чтобы порассуждать о том, что произошло накануне. Не поторопилась ли я, пообещав такую крупную сумму денег для строительства больницы в таком месте, о котором я никогда не слышала? Я могла бы беззаботно жить целых два года на эту сумму. Или же это было такое сокровище, о котором Иисус предупреждал нас, чтобы мы не копили его на земле? В конце концов, моя преподавательская зарплата снова не вызывала сомнений.
   Важнее обещания дать эти деньги для меня было то новое направление, которое я получила для своей жизни. Я напомнила себе, что Бог показал мне. Мне не нужно было планировать свою собственную жизнь. У Бога уже был план для моей жизни. Мне только и нужно было, что найти его.
   Я прибыла в Корсор поздно вечером того же дня. На следующий день я сняла все деньги со своего сберегательного счёта и послала их заказной почтой в Стокгольм д-ру Карлссону. Я наполовину ожидала внутреннего борения, но случилось совсем наоборот. Когда я вручила конверт почтовому служащему, я почувствовала, как будто с моих плеч упал груз. Я была свободна, чтобы посвятить себя на то задание, которое, как я знала, лежало передо мной — обнаружение плана Божия для моей жизни.

   Школьные занятия начинались в конце августа. Дела в моём отделении домоводства шли как нельзя лучше, и г-н Педерсен постарался показать своё одобрение. Но время шло, и у меня появилась странная внутренняя обеспокоенность. Слова из проповеди д-ра Карлссона всё время возвращались ко мне. Моё дело в школе было "добрым делом”— но было ли это именно тем делом, которое Бог действительно предопределил для меня? В Дании были и другие учителя, которые имели точно такую же квалификацию, чтобы преподавать домоводство. Ожидало ли меня какое-то другое, особое задание—то задание, которое никак не может быть сделано, пока его не сделаю я?
   Д-р Карлссон предположил, что те люди, которых я увидела в видении, могут быть жителями Святой Земли. Почти против собственной воли, я начала интересоваться в том направлении. Кроме Карлссонов, я не встречала больше никого, кто бы там побывал. Хотя этот участок земли площадью почти в 26 тысяч квадратных км, где пересекались три континента — Европа, Азия и Африка — сыграл странную и важную роль в истории человечества, тем не менее в течение долгого времени от завершения Библейских событий до наших дней трудно было найти достоверную информацию. Я посещала библиотеки, комиссионные книжные магазины, даже газетные хранилища. Наконец, мне удалось составить краткую историческую справку о стране.
   Бог пообещал дать эту землю, первоначально известную как Ханаан, в качестве наследства последовательно трём Еврейским патриархам: Аврааму, Исааку и Иакову (переименованному в Израиль). Позднее, во время правления Давида и Соломона, потомки Иакова, которые были известны как Израиль, установили сильную и процветающую империю, с Иерусалимом в качестве столицы величественной империи. Затем начался религиозный и политический упадок, и в последующие века землёй поочерёдно владели разные соперничающие империи: Вавилон, Персия, Греция и Рим. Поднявшейся против Рима Еврейской нации было нанесено окончательное и жестокое поражение. Иерусалим со своим святым храмом был уничтожен, а те, кто выжили, рассеялись среди окружающих народов. Таким образом начался период изгнания, продлившийся более восемнадцати веков. Землю захватили язычники окружающих стран.
   В седьмом веке нашей эры Святая Земля пала перед захватническими армиями арабов, преданными последователями новой мусульманской религии, основанной Мухаммедом. В течение последующих тринадцати веков, за исключением короткого периода Крестовых походов в одиннадцатом веке, эту землю покоряли разные мусульманские народы, с кульминацией четырёх векового ига турецкой империи. Эта длинная серия захватов, в сочетании с запущением, постепенно привела к превращению большинства земель в пустыню, без деревьев, с разрушающимися городами и малярийными болотами на месте когда-то плодородных полей.
   Наконец, десять лет тому назад, в конце первой мировой войны 1914-18 годов, феодальное турецкое владычество уступило место Британскому мандату над двумя прилегающими территориями, разделёнными рекой Иордан — Палестиной на западе и Трансиорданией на востоке. Однако эта перемена только спровоцировала новую напряжённость и проблемы. Технология двадцатого века начала наводнять обычаи и образ жизни, которые оставались неизменными со времён Авраама. Арабским крестьянам, семьи которых обрабатывали одни и те же маленькие участки на протяжении тысячи лет или даже больше, вдруг противостали голодные на землю Еврейские иммигранты, имеющие современные навыки и оборудование и финансовую поддержку международного Сионизма.
   За кулисами, великие державы соперничали друг с другом за контроль над стратегическими участками Ближнего Востока, такими, как Суэцкий канал, и за богатейшие в мире залежи нефти. Британское правительство безуспешно жонглировало с соперническими притязаниями разных национальных, политических и религиозных групп, но так и не могло найти окончательного решения. Один датский журналист, недавно вернувшийся из тех краёв, так подвёл итоги ситуации: "Вопрос не в том, начнётся ли открытый конфликт или нет, но только, когда он начнётся ”.
   В той картине Святой Земли, которая сформировалась в моём уме, не было ничего привлекательного. Я попыталась не думать об этом, но не могла. Может быть, это было ещё одним доказательством, что цель Божия для моей жизни была каким-то образом связана с той землёй и тем народом? Я знала только об одном способе найти ответ на вопрос — посредством молитвы. Мне было трудно начать молиться о такой чужой и далёкой стране, но я посвятила себя на поиски Божьей цели, и я должна была следовать по тому единственному пути, который мне казался открытым.
   В последующие недели я провела много утомительных часов, преклонившись у своего зелёного кресла. Часто у меня возникало искушение бросить всё. Зачем молиться о чём-то столь отдалённом и нереальном? Медленно я начала понимать, что Бог учил меня полагаться на Святого Духа. Когда я начинала чувствовать потребность в особой поддержке, я обращалась к словам Павла: "Также и Дух подкрепляет (нас) в немощах наших, ибо мы не знаем, о чём молиться, как должно, но Сам Дух ходатайствует за нас ”. (Рим 8 : 26).
   Когда я переставала продвигаться, молясь на своём собственном языке, я сдавалась Святому Духу и позволяла Ему молиться через меня на языке, который Он Сам избрал. К тому времени я обнаружила, что Бог дал мне не просто один новый язык, но несколько. Один был нежный и быстрый, похожий на итальянский. Этот язык я получила в самом начале—в тот вечер, когда увидела видение с танцующей женщиной. Был ещё один язык со множеством гортанных звуков — больше похожий на голландский язык. В ещё одном языке был носовой звук, как ни в каком языке, которые мне приходилось слышать. Были и другие языки, которые не так уж легко описать. Создавалось впечатление, что языки соответствовали определённым темам в молитве, или же определённому настроению моего духа.
   Иногда, помолившись немного на незнакомом языке, я переходила на датский язык, с удивлением узнавая, о чём я молилась. Я осознала, что такие молитвы, даже на датском языке, давались мне непосредственно Святым Духом. В таком случае, молитва на незнакомом языке становилась лестницей, ведущей меня на более высокий уровень молитвы, чем та, на которую был способен мой ум — хотя позже я могла переходить опять на датский язык.
   Продолжая молиться таким образом весь октябрь и ноябрь, я осознала, что мои внутренние отношения претерпевали глубокие изменения. Можно ли было на самом деле любить людей, которых я никогда не видела? Я хорошо знала, что такое любить своих родителей и сестёр. Теперь же начала чувствовать, что у меня есть ещё одна семья в той стране, о которой я молилась — семья, которой я никогда не видела и чьих имён не знала. Тем не менее, любовь к ним пронизывала мои молитвы. Чем больше я молилась, тем сильнее становилась моя любовь.
   Пастор Расмуссен пригласил меня посетить особый день молитвы в его церкви в воскресенье, 4-го декабря 1927 года. Около тридцати человек собрались утром и провели первую часть дня поочерёдно, то, поя, то, молясь и читая из Писания. Во второй половине дня на нас сошло необычное спокойствие. В течение пяти или десяти минут никто не осмеливался молиться вслух. Наше общение с Богом и с друг другом стало таким тесным, что его не нужно было выражать слышимыми словами.
   Стоя на коленях, я почувствовала над собой тень Божьего присутствия. Это было похоже на росу, падающую в ночной тиши. Моё сердце начало биться учащённее в предчувствии. Некоторое время спустя передо мной появилось лицо маленькой девочки. Она смотрела на меня из некоего подобия ящика, но детали были смутны. Меня поразили её чёрные и печальные глаза. Я хотела общаться с ней — но не могла!
   Несколько дней после этого, всякий раз, когда я закрывала свои глаза для молитвы, я видела детское лицо, с взглядом, направленным на меня. Была ли она членом моей невидимой семьи?
   На Рождество я поехала в Брондерслев на традиционную семейную встречу. Внешне ничего не изменилось, но мне там больше не было места. Между мной и моей настоящей семьёй появилась пропасть. Каким-то образом я начала чувствовать большую близость со своей невидимой семьёй в далёкой стране.
   Я вернулась в Корсор на Новый, 1928, год. Прошёл всего лишь год с тех пор, как мне в этой квартире явился Иисус. Два месяца спустя я приняла крещение. Кто бы мог предвидеть все эти последующие изменения? И я чувствовала, что ещё большие перемены ожидали меня впереди. Моё убеждение, что Бог направлял меня на Святую Землю, становилось всё крепче и крепче. Могла ли я просить Его показать мне больше этого—именно то место, куда мне нужно было ехать, именно тот труд, который мне предстояло делать?
   Когда я так молилась, мне вспомнилась игра, в которую я часто играла в детстве. Один человек уходил из комнаты, и в его отсутствие другие прятали где-нибудь в комнате кольцо. Затем тому человеку позволяли вернуться в комнату. Когда он начинал приближаться к тому месту, где было спрятано кольцо, другие говорили: "Тепло!” Если он двигался в неправильном направлении, они говорили: "Холодно!” Когда он подходил совсем близко, ему говорили: "Горячо!”
   Всякий раз, когда я молилась за Святую Землю и её народ, я чувствовала в своём духе тепло, которое показывало мне, что я двигалась в правильном направлении. Однажды я почувствовала сильное побуждение молиться за город Иерусалим. Сразу же тепло усилилось. Может быть, Дух Святой говорил мне: "Горячо!”? На протяжении целой недели я молилась по такому образцу, и всякий раз была точно такая же реакция. Итак, Иерусалим?
   Но почему Иерусалим? Я там никого не знала и не имела никаких связей. Что я могла там делать? Я пыталась представить себя в различных ситуациях — но что-то ни одна из них не подходила для меня. Я говорила самой себе, что это абсурд, но, невзирая на все мои аргументы, я не могла освободиться от убеждённости: Бог просил меня поехать в Иерусалим, даже, если я не знала почему, или же что мне предстояло делать.
   Бесчисленные вопросы начали атаковать мой ум. А как насчёт денег? Я отдала всё своё наследство от отца д-ру Карлссону. Если я уволюсь с работы в школе, я потеряю свою школьную зарплату. Я была уверена, что из-за моей известности по всей стране благодаря моему водному и духовному крещению, никакое признанное миссионерское общество в Дании не возьмёт меня кандидатом. У пятидесятников не было лишних денег. Фактически, те деньги, которые я давала со своей зарплаты, были одним из существенных элементов поддержки пастора.
   Всю свою жизнь я жила в финансовом благополучии. Могла ли я довериться Богу, чтобы Он обеспечил меня в далёкой и незнакомой стране, без всякой поддержки от какой-либо церкви или миссионерского общества? Никто даже не будет знать, что я буду там. Смог бы Бог побудить людей посылать мне деньги, даже если бы они не смогли бы назвать меня миссионером и не знали, что мне нужно. Целую неделю я поворачивала этот вопрос и так, и эдак в своём уме.
   Наконец, я решила, что я помолюсь о деньгах прямо сейчас и посмотрю, что из этого получится.
   Всё время, пока у меня было хорошо оплачиваемое место преподавателя, вряд ли кому-то пришло бы в голову предложить мне деньги. Однако, я решила попросить Бога именно об этом. Я помолилась простой и конкретной молитвой: "Пожалуйста, Боже, я хочу, чтобы кто-то дал мне пять долларов завтра до полуночи. Если Ты сделаешь это, тогда я буду знать, что Ты можешь побудить людей обеспечивать мои нужды даже в Иерусалиме ”.
   Весь следующий день я упрекала себя за такую абсурдную молитву и в то же самое время я пыталась представить себе, кто же мог дать мне деньги. Наверняка, никто из моих коллег. Все они знали, как хорошо я была обеспечена. Может быть, в почтовом ящике будет письмо от дальнего родственника... С противоречивыми чувствами я поехала домой на велосипеде намного быстрее обычного.
   "Вальборг, приходил ли сегодня почтальон”— спросила я, как только вошла в квартиру. Вальборг вручила мне единственный конверт, с пометкой из Фина. Моё сердце забилось немного быстрее, когда я открывала его. Это была записка от одного из детей Кезии "Дорогая тётя Лидия, благодарю тебя за тот подарок, который ты послала на мой день рождения ”. Но—без денег!
   К 9.30 вечера стало ясно, что денег не будет. Я не знала, что чувствовать: разочарование или облегчение. Если денег не будет, то это будет значить, что Бог не хочет, чтобы я ехала в Иерусалим. В конце концов, я не так поняла Его водительство.... Или же это говорило о том, что моя молитва вообще была неправильной? Почему Бог должен был послать мне точное количество денег в определённый день, когда деньги мне вовсе не были нужны? Мне не следовало молиться такой неразумной молитвой.
   Я собиралась лечь спать, когда раздался стук в дверь. Моё сердце в прямом смысле колотилось, когда я её открывала. Моим посетителем была Кристин Сондерби, библиотекарь школы, которая посещала Евангельскую миссию возле порта.
   "Надеюсь, что вы не посчитаете это очень странным” — начала она, прежде, чем я успела попросить её войти. "Но сегодня вечером я молилась, и что-то случилось..” Она шарила в своей большой чёрной сумке, пока говорила.





Предыдущая страница               Следующая страница

• * Главная страница
• * Апологетика
• * Биографии
• * Благовестие
• * Вникай в себя
• * В помощь служителю
• * Детям и взрослым
• * Для молодёжи
• * Искателям
• * Редко втречающиеся книги
• * Словари
• * Справочники
• * Автобиографии и дневники
• * Экзорцизм
• * Блог
• * Форум
• * Обратная связь

                                                                   ***


Другие сайты автора :  И смех, и не грех

                                          Искусство мира