Следование за Христом

Меню сайта

В последнее время много рассуждали об отношениях психотерапии и душепопечительства. Причем под психотерапией подразумевалась деятельность человека, получившего образование психолога, основным инструментом которого, применяемым для восстановления отношений между людьми, является диалог с пациентом. В этом отношении терапия напоминает работу духовника, и именно поэтому вопрос, сформулированный в заглавии, оказывается более сложным, поскольку оба метода, по-видимому, касаются одной и той же грани человеческой личности. Поэтому пришли к выводу о необходимости разграничить сферы их применения, что, по мнению многих, невозможно. Если бы терапевт ознакомился с содержанием этой книги, он мог бы подумать, что вопросы, затрагиваемые в ней, относятся к его профессии, с другой стороны, теолог может не принять некоторые рассматриваемые здесь проблемы, а также с сомнением отнестись к тому, что Слову Божию, молитве, благочестию отводится слишком мало места.

Вполне естественным покажется вопрос о том, обеспечивает ли использование Слова Библии в процессе лечения то, что это лечение можно называть душепопечительством? Неумное использование Слова Книги в некоторых случаях может даже помешать. Кое-кто склонен в любом нетипичном поведении видеть влияние злых духов, а иногда их пытаются изгонять даже в тех случаях, когда к тому нет ни малейших оснований. Известно что злые силы могут воспользоваться человеческими комплексами, но каждый душевный комплекс (если придавать слову «комплекс» Юнговское значение, идентичное общепринятому) не есть итог деятельности личностных демонов.

Однажды один из пациентов рассказал следующее: «Он провел меня в комнату и уже там, не спросив моего разрешения, начал изгонять из меня злых духов. Мне казалось, что меня насилуют, унижают, и самое главное, я чувствовал себя непонятым».

В вышеописанном случае пострадало доверие пациента к своему духовнику.

Давайте представим человека с тяжелой формой шизофрении, у которого полностью отсутствует свое «Я». Собственно говоря, он никогда не рождался для жизни и нуждается в Евангелии, которое призывает человека к действительной жизни (Рим. 4:17). Если духовник не примет во внимание состояние такого человека, а в соответствии с Библией даст ему совет отказаться от самого себя, последствия могут быть ужасными. Единственным достижением подобного лечения будет укрепление путей и механизмов, приведших к разрушению тождественности. Обращающемуся за помощью провозглашают несение креста (хотя его крест и так слишком тяжел), и все это вместо того, чтобы рассказать ему о Христе, Который уже пронес наш крест для того, чтобы мы чрез Него обрели жизнь и жизнь с избытком. Использование Слова Библии в этом случае явно недостаточно!

Далеко не просто определить рамки, охватывающие деятельность духовника, то же касается и психотерапии, внутри которой существует множество школ и учений о здоровье. Является ли примененное лечение истинной терапией, если оно основывалось на взглядах профессора А или доктора Б? Является ли медицинская степень или степень доктора философских наук гарантом ценности терапии? Или достаточным ли гарантом является то, что человек закончил известные курсы, имеет соответствующий диплом или практический опыт?

Терапия не есть замена сердца

Еврейский мыслитель и писатель Мартин Бубер в своем предисловии к книге Ганса Трюба Исцеление от встречи описывает, как одна женщина увела чужого мужа. Вскоре она сама попала в подобную ситуацию, что привело ее в состояние глубокой депрессии, и она жестоко страдала от мук совести за свой поступок. Таким образом, совесть свободна действовать в верном направлении даже во время депрессии, однако она больна, когда начинает призывать человека к самоубийству.

Женщина обратилась за помощью к одному из учеников Фрейда, и «лечение» «удалось». Вскоре эту женщину можно было встретить в разного рода увеселительных заведениях. Мук совести и мыслей о покаянии как не бывало.

«Подобное не является терапией, — пишет Бубер. — В данном случае речь идет о замене сердца. Человеческое сердце из плоти и крови заменено каменным».

Значит, и у терапевта есть две возможности. Он может либо помочь больному достичь здоровья, либо убрать симптомы и сделать так, чтобы пациент «забыл» о них (часто это обходится слишком дорого).

Что бы означала истинная терапия в этом случае? По словам Бубера, муки совести и следующее за ними состояние депрессии могли бы послужить предпосылками для обретения истинного здоровья. Женщина могла бы излечиться от легкомыслия и отсутствия морали, которые позволили ей лишить другого человека мужа. Она смогла бы созреть до понимания ближнего, что означает раскаяние и заглаживание проступков, другими словами, депрессия могла бы стать пробной смертью, из которой, после душевного перелома, родилась бы новая жизнь.

Можно сделать вывод, что известный ученик Фрейда понял смысл «самовыражения» неправильно. По его мнению, оно означало выражение эгоизма, когда, по мысли Бубера, оно означает вышеописанное развитие гуманности и морали.

Используя выражение апостола Павла, можно сказать, что ученик Фрейда «помог» женщине опираться на закон, «...противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих» (Рим. 7:23). По представлению Бубера и автора этих строк, истинной терапией явилась бы такая помощь этой женщине, чтобы она могла исполнить закон, который находит «...удовольствие в законе Божием» (Рим. 7:22).

Терапевты всегда пытались обойти эту проблему, утверждая, будто занимают нейтральную позицию в моральных вопросах. Они нейтральны в вопросах мировоззрения, по их мнению, пациент должен сам выбрать свою позицию по отношению к подобным вопросам.

Теория сама по себе заманчива, однако не имеет под собой никакой почвы. И никто иной, как Роджерс, убедился в этом на собственном опыте. В ходе терапии встают вопросы, на которые настоящий терапевт должен уметь отвечать. Мы знаем, что психоаналитики редко берутся за лечение пациентов, не обладающих достаточной мотивацией выздоровления. Они уже заранее ставят условием лечения желание больного измениться и ждут, чтобы он относился к терапевту с достаточной долей уверенности.

Если в вышеописанной ситуации терапевт напускает на себя нейтральность, он поступает чрезвычайно наивно и в действительности не знает динамики терапии. Это бесспорно доказала в своей знаменитой книге Оценки в психотерапии всемирно известный психолог Шарлотта Бюлер. Она показала, что в работе терапевта руководящая роль отводится ценностям, которые он сам выбрал основой своей жизни. Если Фредерик Ферре прав в своем высказывании, что религия является одним из способов оценки, то на основании этого можем сделать вывод, что любая терапия в последнюю очередь основывается на религии (естественно, под религией мы не подразумеваем лишь христианство).

В вышеописанном примере исходной точкой терапевта является взгляд, согласно которому высшая ценность жизни — способность наслаждаться (современная форма эпикурейства) и избегать боли и подавленности. Муки совести, депрессия, боль рассматриваются как зло, которое необходимо изгнать. Их считают собственно болезнью, хотя на самом деле они являются лишь симптомами, правильное понимание которых может помочь терапевту в поиске истинной болезни. В предыдущем случае это могла бы быть наивная незрелость женщины и эгоцентрическая приземленность: она не могла воспринять свой поступок как неправильный, хотя и принесла боль другому человеку.

Критерии ближнего

С одинаковыми на то основаниями мы можем спрашивать как о том, что делает терапию терапией, так и о том, что делает душепопечительство душепопечительством. Вопрос и в том, и в другом случае одинаково сложен.

Снова мы возвращаемся к вопросу о здоровье. Является ли критерием здоровья то, что у человека нет заразных болезней, рака или проблем с пищеварением, и, стало быть, он вполне может во время своего отпуска уехать на юг и беззаботно нежиться на солнце? Является ли истинно здоровым человек, здоровый физически, но сосредоточенный на одном себе, так что совместная жизнь с ним невозможна? Или пациент, пришедший в больницу для обследования? У него не находят ничего, никаких симптомов, никакой болезни, но однако он не хочет жить...

С другой стороны, некоторые так могут использовать свои травмы и страдания, что нам хочется сказать, что и будучи полностью «здоровыми», они никогда не пребывали бы в таком здравии, как сейчас, когда они «больны».

Здоровье означает использование человеком всех своих сил на созидание. Это скорее позиция, чем состояние. Это есть желание жить, мотивация, содержащая вдохновение, желание помогать ближнему, особенно тому, у кого нет стремления жить. Сущность здоровья определяется желанием жить, которое не становится меньше, оттого что мы претерпеваем страдания или осознаем, что тленны.

Мы можем определить здоровье так же, как и душепопечительство: человек здоров, если он воплощает себя (ср. с понятием «Selfhood» (индивидуальность) Нибура) в гармонии со своими духовной и биологической сущностями. Так понятое здоровье означает воплощение себя как истинно человеческого индивида. Речь идет о разделении биологического и духовного.

Биологическая сторона традиционно относилась к сфере терапии, а духовная сторона возлагалась на плечи духовника. Таким образом, нашлось элегантное и по-своему ясное разделение.

Является ли подобное разделение достаточно удовлетворительным и выявляет ли оно действительную связь терапии и душепопечительства? Многие авторы считают именно так и предостерегают духовника от вмешательства в сферу компетенции терапевта. Подобная же тенденция, насколько мы понимаем, прослеживается во взглядах «великого старца» норвежского душепопечительства Педера Олсена. Проводя грань между душепопечительством и терапией, Олсен считает целью душепопечительства спасение души, а целью психотерапии — здоровье. Олсен отказывает им от взаимозависимости, хотя признает, что разделить их невозможно. Душепопечительство может облегчить или затруднить лечение человека, но то же самое, к сожалению, можно сказать и о терапии. Тем не менее Олсен так и не ответил на вопрос о том, как зависят и в чем друг от друга душепопечительство и психотерапия.

Это вовсе не удивительно, ибо вопрос чрезвычайно сложен. Человек не является суммой биологического и духовного факторов. Как биологическое существо он к тому же и духовен, и, наделенный духовными функциями, он все же постоянно является биологическим созданием. Первый член веры о сотворении не опровергает ни второго об искуплении, ни третьего об освящении. Природа не разрушается при излиянии Святого Духа. Нам необходимо учитывать неразделимость человеческой целостности даже тогда, когда мы проводим черту между духовным и биологическим!

Гениальный еврейский терапевт Виктор Франкл четко проследил эту взаимосвязь. Свой метод он назвал логотерапией, и его замечания требуют серьезного внимания. Франкл заметил, что в ходе терапии у больного возникают духовные вопросы. С другой стороны, он полагал, что больной может выздороветь под воздействием душепопечительства. Таким образом, мы можем эмпирически показать существование диалектики здоровья и можем определить один из важнейших тезисов:

Если применяемое нами душепопечительство мешает человеку выздороветь, то в наш метод закралась существенная ошибка. С другой стороны, если применяемая нами терапия является препятствием на пути духовного взросления и роста (спасения) человека, то в этом случае терапия неверна и противоречит принципам здоровья.

Верная терапия и верное душепопечительство поддерживают друг друга и одновременно являются критическими мерилами друг друга.

В примере, приведенном Бубером, терапия не только явилась препятствием на пути к выздоровлению, но и разрушила все возможности развития. Таким образом, врач, заметивший у пациента религиозные заблуждения и побуждающий его отказаться от христианской веры, грубо переступает границы своей компетенции. Соответственно, духовник мог бы рекомендовать пациенту удалить желудок, потому что в ходе душепопечительской, беседы тот рассказывал о проблемах своего пищеварения. Заглушение голоса совести при помощи успокоительных лекарств является такого же рода «лечением». Здесь также наблюдается нарушение приведенного выше правила.

И духовник может нарушать это правило. Приведем один пример. Пациент находится в подавленном состоянии и чувствует, что виновен во всех делах и грехах. Он постоянно исповедуется и получает отпущение грехов, однако не достигает желаемого результата, потому что, как показывает проведенное позже обследование, все дело в том, что его организм поражен недугом и у него, например, закупорка сосудов. Несмотря на это, «духовник» не разрешает пациенту обращаться к врачу, расценивая подобный поступок как признак неверия, т.е. греха.

Во избежание роковых ошибок необходимо тесное сотрудничество между пасторами и врачами. Необходимо выработать правильный взгляд на человека, приняв во внимание диалектический характер личности в целом.

Выше мы отметили, что душепопечительство и терапия имеют широкие области общей территории. Занимающиеся тем или другим способом лечения должны научиться новым установкам, выражающим живой интерес к ближнему. Для достижения постоянных результатов, как духовник, так и психотерапевт, должны найти новые подходы к своему ближнему. Использование Слова Божия не превратит диалог в душепопечительство. Но если Слово становится плотью, другими словами, если описанная в Библии перемена происходит в пациенте, можно говорить о душепопечительстве. Как мы уже отметили, предпосылкой для этого является (чаще всего, но необязательно, потому что Дух дышит, где хочет и не всегда соблюдает наш метод):

—то, что эмоциональная жизнь может излиться в словах;

—то, что духовник, безусловно, уважает пациента и оценивает его положительно;

—то, что сам духовник внутри себя истинен и честен.

Все это касается, конечно же, и душепопечительства, и терапии.

Что же отличает душепопечительство от терапии? Возможна ли замена душепопечительства психотерапией? Именно так и происходит, когда, например, место тюремного пастора занимает психолог. Если считают, что знания психолога гарантируют улучшение результатов, приходится — если быть честным — переживать огромные разочарования. В конечном счете результаты зависят не от знаний психолога, хотя они и важны, но от его личности. И то же — в душепопечительстве.

Что же делает лечение душепопечительским? Лечение становится душепопечительским лишь при том условии, что собственная идентичность духовника и направленность его жизни определяются ценностями, данными во Христе. Духовник способен заниматься душепопечительством лишь в той мере, в какой он позволил этим ценностям стать плотью в нем самом.

Таким образом, душепопечительство не может быть определено внешними критериями (кроме, разве что, того, что оно всегда способствует истинному здоровью). Однако же мы знаем, что работа духовника требует от человека глубокого знания самого себя. Это возможно лишь в том случае, если человек знаком с самыми глубокими и темными сторонами своего «Я». Настоящий духовник должен пройти через очистительный огонь отрицательного отношения к себе и вырасти к новому, положительному познанию самого себя. Тогда он сможет использовать во благо свой прежний опыт болезни, падения и унижения, который научил его отличать болезнь от здоровья. Он сможет помочь своему пациенту так, как не сможет кто-то другой, «изначально здоровый», не имеющий понятия о значении чувства вины. Он сам живет по благодати и любви. Он освободился от защитных механизмов и больше не скрывается от самого себя или от своих ближних.

Если терапевт работает в этом же духе, он будет, естественно, добиваться таких же результатов, хотя он и не исповедывает христианство. Лекарем и в этом случае будет Бог. Эта мысль не должна показаться странной, потому что мы знаем из Библии, как Иисус лечил многих людей, не будучи известен им. Иногда Он открывал Себя человеку после исцеления, как в случае со слепорожденным.

С другой стороны, душепопечительство охватывает и такие области, где терапия бессильна. Задача духовника не окончена, когда больше нет надежды на физическое выздоровление. Но она и не начинается с этого! Духовник имеет, в частности, и задачу помогать умирающим и особенно — страдающим от неизлечимых болезней. Однако этот вопрос мы рассмотрим позже. Порою Бог исцеляет и в тех случаях, когда человеческое знание бессильно. Порою Он способствует росту и созреванию людей независимо от их болезни или, быть может, именно благодаря ей. И как удивительно наблюдать, сколь духовно здоровы многие физически неизлечимые люди.

Здоровый больной

Помню один случай, с которым я столкнулся в моей практике много лет тому назад. Меня пригласили к одной женщине, которая была прикована к постели в течение 25 лет. Я вошел в дом, боясь самого страшного, и был готов выслушать трудные вопросы: как я могу веровать в Бога, если мне приходится так страдать? Почему именно я? В чем смысл страдания? Все эти вопросы таковы, что лишь позже я стал догадываться об ответе на них.

Но, к моему удивлению, ничего подобного я не услышал. Она хотела лишь поделиться богатством своего сердца с братом по вере. Это был истинный урок о зрелости жизни и духовной свободе! Как долго мне пришлось выучивать этот урок, прежде чем я смог усвоить хотя бы малую часть из всего значения этого переживания!

Женщина рассказывала с сияющими от радости глазами о том, сколь добр был к ней Бог. Небесный Отец никогда не оставлял ее в беде — и она лежала прикованной к постели! Ее слова были искренны и честны, потому что она рассказывала о своей жизни. Теперь же она ожидала лишь одного: скорее встретиться с Господом лицом к лицу!