Четверг, 28.03.2024, 11:27Главная | Регистрация | Вход

Меню сайта

Форма входа

Поиск

Статистика


Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
free counters
Эвальдс Душепопечительство и терапия 5

Трудноразрешимые проблемы предполагают активное душепопечительство

Активность духовника должна проявляться в тех случаях, когда человек действительно нуждается в ней для обретения своего «Я». Однако никогда запутавшийся человек не найдет себя так просто и легко, как это казалось Роджерсу на начальном этапе развития его метода.

Возьмем, например, тот случай, когда проблема человека, как ему представляется, кроется в его извращенной сексуальной ориентации. (Я с ужасом думаю о тех «специалистах», которые в данном случае готовы предложить свои сомнительные услуги.)

Человеку с такими проблемами трудно понять, что их корень кроется не в сексуальности, но уходит гораздо глубже. Все может происходить из-за того, что в силу его крайней отчужденности от самого себя он просто не в состоянии завязывать отношения, необходимые каждому человеку, дабы ощущать себя принадлежащим к человеческому обществу. Ведь он не может знать, что половой инстинкт проявляет себя как некий суррогат, замена в том случае, когда индивид не в состоянии создавать истинные человеческие взаимоотношения. Такого рода взаимоотношения, естественно, включают в себя и половую ориентацию, но «нынешние ученые совратители» совершенно ошибочно учат, что если у человека отсутствует способность вступать в отношения с другими людьми на реальном уровне, то половой акт сам по себе может быть способом завязать такие истинные отношения. Враг души в этой сфере человеческой жизни одержал множество побед, и жизнь духовников не является исключением. Вот в этом и состоит беда нашего времени. Широко распространившийся гомосексуализм, считающийся неизлечимым, служит тому примером. Люди, стремясь излечить эту болезнь, понимают, что никакие усилия, например, попытки создать брак или завязать близкие отношения с представителем противоположного пола, не помогают в таком бедственном положении. Необходима помощь, которая может способствовать исцелению первопричины — застарелых травм больного. Кто-то высказался по этому поводу так: «Прощение равносильно исцелению, проникающему в самые глубины человеческого существа». Одним словом, беда современности состоит не в одной только сексуальной распущенности, хоть и в этом тоже, все дело в духовном развитии человека. Проблема касается личности в целом. Половой акт без духовного единения двух людей — это бездушное использование одним человеком другого, но при поверхностном анализе рассмотренная выше проблема прямо-таки призывает к активным действиям!

Пациенты не часто сами начинают говорить о смерти, хотя она является одним из основных условий обретения своей идентичности. В этой области духовник может проявить активность, и иногда на помощь к нему приходит мир снов пациента, о которых тот рассказывает сам и которые самым прямым образом связаны с этой темой. Архетип смерти присутствует в тех снах, в которых пациент ищет свое истинное «Я», но если реальность смерти самому духовнику чужда, он, естественно, не сумеет помочь пациенту и останется глух к вести сна.

Духовнику, который взялся помочь пациенту обрести самого себя, следует избегать излишней пассивности. Ему необходимо быть активным в наставлении, ограждая тем самым своего подопечного от ложного пути бегства от проблем, отбрасывая неверные способы защиты и исправляя разного рода заблуждения. Также он должен активно поддерживать стремление пациента завязывать новые, истинные взаимоотношения и его желание подчинить свою жизнь оздоровляющей дисциплине, принять руководство и обличение. Духовник должен проявлять активность, чтобы он мог работать в сфере душепопечительства и помочь ближнему принять помощь, направленную на обретение и поддержку его тождественности.

От духовника требуется также умение быть просто слушателем или «безмолвным собеседником», способным поддержать ближнего уже одним своим присутствием в случае, если тот настолько подавлен, что не выносит общества людей, кроме одного «покорного слуги». Именно это подчеркивает всемирно известный терапевт Бенедетти в книге Клиническая психотерапия. Но кроме того, духовник должен тонко чувствовать состояние пациента, так чтобы в нужный момент, когда это необходимо, взять руководство в свои руки. Слово «искусство» в данной связи подразумевает, что духовник только тогда работает искусно, если в нужное время остается пассивным, а когда это требуется, умеет проявить характер и смелость терапевта и задать процессу душепопечительства правильное направление. «Не потому, чтобы мы сами способны были помыслить что от себя, как-бы от себя, но способность наша от Бога» (2 Кор. 3:5).

Постижение новых установок

Человек рождается эгоцентристом. Он думает о себе и постигает мир и его явления, пропуская их через свой собственный мир. Я часто размышлял над этим вопросом и удивляюсь, насколько зависим человек от ограниченного мира собственного опыта, который сопротивляется расширению своих границ. Но если мы хотим заниматься душепопечительством, мы должны, как об этом сказано выше, раз и навсегда освободиться от того, что препятствует нам вживаться в чувства ближнего, его переживания, его мысли.

Мартин Бубер считал человека единственным созданием, которое способно отдаляться от своего «Я». Это очень важный момент. Духовник должен научиться отдаляться от себя, так чтобы его собственные чувства, его опыт, его взгляды и предрассудки как можно меньше влияли на его отношение к пациенту.

Этого не достичь простым волевым решением. Только путем практики, накопления опыта и умений, что нередко сопряжено с самоуничижением, можно научиться держать расстояние, работая с пациентом. Этот путь труден и тернист, и лишь у того, кто имеет в своем сердце искру Христова человеколюбия, достанет решимости пройти его. Этот путь не имеет конца во времени, потому что он предполагает непрестанное обновление, готовность духовника служить в меняющихся обстоятельствах. Но если духовник сможет идти по выбранному однажды пути, его ожидают многочисленные радостные обретения. Их мы коснемся в этой главе. Ничто не препятствует читателю сделать новые открытия, еще более значительные, чем те, на которых я остановлюсь, и я был бы рад узнать о них.

Давайте обратимся к вопросу о новых установках. Мы назовем их новыми измерениями, потому что за ними стоят целые области жизни и, одновременно, новые каналы, через которые мы можем найти путь к своему ближнему.

От морализма к принятию ближнего таким, каков он есть

В известном учебнике Фьельбю по душепопечительству подчеркивается, что духовник не должен показывать чувств, которые вызывает в нем рассказ пациента, о чем бы ни шла речь. Фьельбю затрагивает те же вопросы (возможно, немного более детально), которых ниже коснемся и мы.

Морализм означает, что мы заняли по отношению к другому человеку позицию осуждения. Духовник, если он считает, что в разговоре с пациентом должен высказывать свое мнение по поводу возникающих в ходе беседы вопросов или же быть неким судьей, понимает свою задачу совершенно неправильно. Так действовали фарисеи во времена Иисуса, но мы знаем, что Иисус решительно выступал против такой позиции. Почему? Потому что они обременяли человека практически невыполнимыми требованиями и при этом ничуть не стремились помочь их выполнить.

Людям не по силам нести бремя вины. Задача духовника — дать силы и решимость обессиленному, научить его слышать весть, которую несет в себе подавленное состояние, помочь ему использовать трудности и проблемы так, чтобы они обернулись созиданием его личности.

Для человека нести вину обременительно большей частью потому, что всем нам свойственно презирать всякую виновность. Это вторая сторона фарисейства. В нашем отношении к преступникам, а также к больным людям, зачастую присутствует оттенок страха и пренебрежения. Мы пытаемся освободиться от всего неполноценного, будь то болезнь или виновность. Обычно человек не осознает, насколько глубоко он презирает себя самого. Карен Хорни упоминает о ненависти, обращенной на самого себя. Такие чувства часто легко проецируются людьми на больных, увечных или преступников.

Если духовник сам не испытал очищающего процесса самопознания, он легко может совершить подобную роковую ошибку, и тогда его пациент становится его жертвой. В этом случае духовник не может никому помочь. Только если он дал место Евангелию в своей жизни, если оно смогло освободить его, исцелить болезнь его души, избавить от вины и осветить его душу до самых глубин, духовник действительно способен оказать помощь и другому человеку.

Моралист ищет виновных, духовник же, напротив, помогает ближнему нести его бремя, помогает находить решения, которые освободили бы пациента от оков. Духовник тогда уподобляется излучающему тепло и человечность терапевту: он вместе со своим ближним несет его беду.

Осуждающее морализаторство по отношению к пациенту мобилизует всю систему защиты последнего, в результате чего он, возможно, станет раскаиваться, что попытался изменить свою жизнь, обратившись за помощью к духовнику. Возможно, в нем проснется желание отомстить за пережитую несправедливость духовнику, который пообещал помочь, но взялся за это грубо и неумело. Очень часто процесс душепопечительства прерывается только лишь потому, что духовник впадает в излишний морализм. Пациент не может вынести этого, потому что морализм только усугубляет его вину.

В англоязычной литературе встречается слово accept, в работах на шведском языке — accepterа (принять). Иногда это слово понималось так: принимая своего пациента, духовник заодно одобряет и все его поступки, что неверно. Отказ от морализма не означает отказ от морали. Принятие означает, что духовник не ждет от пациента, который еще не созрел для морального решения вопросов, поведения, которое было бы высоконравственным. Главная задача духовника — создать предпосылки, при помощи которых пациент может почувствовать себя свободным для моральной деятельности. Отказ от морализма, таким образом, означает не отбрасывание строгих требований морали, но подчинение законам формирования моральных устоев в духе смиренной любви к ближнему. Тот же, кто не желает или не умеет учиться такой любви, упорно цепляясь за морализм, не подозревает, что его свидетельство о Господе неверно.

Принятие ближнего таким, каков он есть, — это глубокий, динамичный процесс. Он требует от духовника истинного человеколюбия, которое часто бывает обращено на неполноценного, больного человека. Это предполагает способность войти в положение пациента, вжиться в его невротическую беспомощность и неполноценность, сохранив при этом любовь и уважение к пациенту. Конечно, мы можем считать, что принимаем ближнего таким, как он есть, но убедиться, что мы на свой счет не заблуждаемся, сможем, только когда он начнет рассказывать нам о своих поступках, описывать искушения и соблазны, которые привели его к нынешнему состоянию, или свои половые извращения. Сможем ли мы теперь продолжать уважать его, принимать его таким, каким он оказался на самом деле, проделать вместе с ним путь в тайные глубины его души и воздержаться от осуждения?

Если духовник не может создать теплых, доверительных, способствующих исцелению отношений с пациентом, его возможности помочь последнему очень малы.

Если он не в силах удержаться от морализаторства, он не сможет услышать, о чем говорит доверяющийся ему человек. Вопрос о лечении, затрагивающем глубины человеческого сознания, в этом случае уже не ставится, так как пациент вправе рассчитывать на адекватное восприятие его взглядов, особенно на начальном этапе душепопечительства. На последующих этапах лечения можно подвести пациента к пониманию того, что обучение и дисциплина необходимы.

Это применимо при любом курсе лечения, также и в терапии пациентов, находящихся в состоянии психоза. Если терапевт не способен вести общение с пациентом на его же условиях, завязывать отношения на том уровне, который возможен для пациента в тот или иной момент, он не сможет ему помочь. Иногда символический язык галлюцинаций является для пациента единственным возможным средством общения. Долгое время считалось, что галлюцинации — плод больного воображения, лишенного смысла. Прошло немало времени, прежде чем обнаружили, что для пациента галлюцинации — попытка установить контакт с миром, с которым он не может найти связи другим способом.

От слов к коммуникации

Однажды во время рабочей поездки я оказался в совершенно незнакомом мне городе. Я не знал, как пройти на нужную мне улицу и решил спросить об этом прохожего. «Это очень просто, — ответили мне. — Сначала идите по улице Исокату, от универмага такой-то фирмы повернете налево, и необходимая вам улица будет третьей по счету направо».

Да, это было действительно очень просто для того, кто знает, где находится улица Исокату и что универмаг такой-то фирмы имеет совершенно другое название и принадлежит к совершенно другой сети торговых предприятий. К тому же название универмага было указано на маленькой, незаметной вывеске у дальнего входа. Неужели гость этого не знает?! Ведь местным жителям это хорошо известно. И когда я попытался объяснить моему гиду, что не смогу найти эту улицу по его объяснениям, он удивленно вскрикнул: «Но ведь это рядом с аптекой!» Я больше не пытался объяснить ему, что не имею ни малейшего представления о том, где находится аптека, о которой он говорит, и вынужден был искать это место иначе.

Мне кажется, что этот случай во многом напоминает ситуацию, в которую иногда попадаем мы, христиане, пытаясь наставить ближнего на путь истинный.

«Понимаешь, человек не может стать праведным своими силами. На свадебный пир Агнца попадет только тот, кто выдержал путешествие через Синайскую пустыню, со смирением выслушал гром на горе Синай. Потому что на гору Фавор подниматься не так просто, нужно сначала сражаться и с иевусеями, и с аморреями».

Если путь спасения описывать так, то собеседник окажется в том же положении, что и я, когда я разыскивал улицу в незнакомом мне городе.

Конечно, можно на это ответить, что вышеприведенный пример утрирует ситуацию. Возможно, так оно и есть, но мне кажется, что иногда советы духовника так именно и звучат для непосвященного, и это уже не преувеличение.

Нам необходимо учиться общению на языке пациента и на условиях его системы отсчета (frame of reference). Система отсчета подразумевает совокупность всего того, что человек испытал в своей жизни до этого момента. Когда, например, речь идет о «женщине, излучающей материнское тепло», большинство людей думает о своей матери или о какой-то другой женщине, чьи материнские качества остались в их памяти.

Таким образом, рассуждая с кем-то о жизненно важных вещах, нужно использовать такие слова и понятия, которые соотнесены с собственным опытом слушателей. Иисус был мастером этого искусства. В Своих притчах Он использовал образные примеры из жизни Своих слушателей, их системы отсчета. Никто бы не понял Его речей и не посчитал бы их важными, если бы Он попытался использовать понятия, к которым Он привык до Своего прихода на землю. Люди сочли бы весть Иисуса странным мифом и сказкой, пришедшей из незнакомого им мира.

Нам необходимо оставаться в пределах эмпирического мира пациента, его ценностей, того, что имеет для него первостепенную важность. Нужно суметь вжиться в его образ мысли и говорить на его языке. Естественно, недостаточно только говорить на родном языке пациента, нужно суметь понять чувства, которые кроются за его словами, суметь увидеть «опасные» выражения, которые не помогают процессу лечения и никуда не ведут, потому что содержат неприятные для пациента ассоциации и потому являются для него дополнительным бременем.

Однажды, пытаясь описать любовь Бога к человеку, я сравнил ее с материнской любовью. Реакция пациента была неожиданной: «Если Бог таков, я не хочу иметь с Ним дела!» Оказалось, что мать его была неуравновешенным невротиком.

Человек может выразить себя и без слов. Наши жесты, позы и даже то, как мы вошли в комнату, многое могут рассказать о нас и нашем отношении к ближнему. Духовнику необходимо сознательно и организованно учиться использовать все эти вспомогательные средства для развития живого общения между ним и пациентом. Также необходимо помнить, что пациент все воспринимает применительно к себе и чувствует себя объектом оценок.

Когда в день первой Пятидесятницы Дух Святой был излит на учеников Иисуса, произошло чудо: каждый стал разговаривать на родном языке тех, кто его слушал. Думаю, что это событие заключало в себе нечто большее, чем просто обретение филологических познаний в области языка. Думаю, что они обрели и способность чутко ощущать в словах людей, говорящих на разных языках, свойственную для каждого человека в отдельности систему отсчета.

Смысл этой главы в Деяниях апостолов открылся мне, когда я, будучи студентом, проводил духовное собрание в одной из больниц в городе Хельсинки и на финском, и на шведском языках. Когда собрание закончилось, медсестра попросила меня уделить несколько минут одной женщине. «Эта женщина говорит только по-немецки, — сказала она мне. — Не могли бы вы сказать ей несколько слов на ее родном языке?» Я согласился, и не успел я произнести и пары слов, как женщина вдруг заплакала. Я был молод и неопытен и испугался, что совершил оплошность, но медсестра попросила меня продолжать. «Она просто очень рада слышать Слово Божие на своем родном языке», — объяснила мне она.

Если даже Дух Святой становится на один уровень с нами и говорит с каждым, учитывая его особенные нужды, то почему же и нам не делать того же? Если Дух Святой осторожно ведет нас вперед, учитывая наш уровень зрелости и наши природные наклонности, если Он нисходит до одного уровня с человеком и раскрывается в диалоге с ним, то как мы можем воображать, что смогли бы действительно помочь ближнему, держась от него на большом расстоянии и используя незнакомые для него понятия? Истинное душепопечительство не есть попытка заставить пациента принять наши собственные взгляды или нравственные нормы нашего духовного коллектива, не оставляя ему возможности свободно выбрать свою позицию по отношению к ним. Только лишь настоящий диалог, при котором одинаково важны обе стороны, создает предпосылки для подлинной искренности.

Переход от рационализма к эмпатическому диалогу

Большим шагом вперед служит освобождение от морализирования и эгоцентризма. Тогда, установив контакт, делающий возможным настоящий диалог, духовник будет способен пройти вместе с пациентом путь. Но если требовать от работы результатов, как это предполагает истинное смирение, то необходимо усвоить еще некоторые новые установки.

Для начала давайте задержимся минуту на том, что мы сказали о смирении. Очень часто я слышал от многих, будто бы мы не можем просить Бога показать нам результаты нашего труда, который совершается во благо Царствия Божия. Ведь это Бог Сам дает рост. Это звучит смиренно, но на самом деле все вовсе не так. Такая позиция показывает, что мы препятствуем оценке результатов нашего труда, прячась за благочестивые речи. Настоящее смирение предполагает принятие критики касательно собственной работы. Человек, который никогда не задумывается над воздействием своей проповеди, иногда может сильно ошибаться насчет своих способностей. Если мы готовы выслушать, что же думают другие о нашей деятельности, нам придется пережить и некоторые унизительные моменты, но вместе с тем нам предлагается истинная возможность усвоить лучшие методы работы.

В значительной степени это касается душепопечительства, направленного на излечение пациента. Мы не можем заниматься терапией, надеясь только лишь на то, что, может быть, когда-нибудь в далеком будущем наши слова благоприятно скажутся на жизни нашего пациента. Нам необходимо смириться с тем, что наша деятельность будет строго оценена. Мы не имеем права оставить пациента на полпути, прежде чем не удостоверимся в том, что он уже в достаточной мере созрел и изменился и способен сам заботиться о себе. Но и это еще не все. Необходимо следить за тем, что пациент действительно осознал, как он может учиться на своих ошибках и собственном опыте. Нам нельзя удовлетворяться меньшим!

Что такое эмпатия?

Для того чтобы успешно заниматься душепопечительством, необходимо научиться эмпатии, т.е. научиться сопереживать эмоциональным реакциям пациента. Это означает, что мы следуем за чувствами пациента в ходе диалога, который происходит не на словесном, а на более глубоком уровне, потому что центральную роль в душепопечительстве играют чувства. Душепопечительством нельзя заниматься, уподобляясь школьному учителю, преподающему тот или иной предмет. (Конечно, было бы хорошо, если бы обучение в школе проводилось в духе душепопечительства, тогда результаты улучшились бы, и школа не создавала бы в такой мере, как сейчас, предпосылки для невротической исполнительности.)

К современному душепопечительству относится также и обучение, но даже действенное обучение в форме диалога не является исчерпывающим. Например, говоря: «Запомни это и никогда не забывай!» — духовник только проявляет свою веру в рационализм. Действуя так, мы не сумеем помочь человеку, оказавшемуся в душевной беде, потому что не сможем удерживать чувства пациента под контролем насильно. Вспомним слова Шекспира: «A man convinced against his will is of the same opinion still» (Тот, кого убеждают против его воли, все же останется при своем мнении).

Если мы будем стараться убеждать пациента вопреки его собственным взглядам, он все равно останется при своем мнении. Заучивание наизусть не поможет пациенту, ведь ему нужно созреть для совершенно нового способа восприятия. Мы должны помогать ему самостоятельно постигать те или иные истины, способные дать ему свободу от прежних оков, потому что запомнить он сможет только такой урок, который уже стал частью его собственного «Я».

Духовник должен суметь пробудить в пациенте такие эмоциональные переживания, которые полностью изменили бы его подход к проблемам, недавно еще казавшимся неразрешимыми. В английском языке для обозначения описанного выше процесса используется словосочетание «the correcting emotional experience», означающее эмоциональную реакцию, которая корректирует прежние переживания. Было бы желательно, чтобы душепопечительство укоренилось бы на этих воззрениях и возрастало бы на этой почве.

Духовник должен пройти основательное обучение, чтобы научиться понимать пациента и оказывать ему действенную помощь в поиске новых способов восприятия и реагирования. Ни один духовник не будет обладать всеми необходимыми знаниями, но процесс обучения длится всю жизнь. Это может показаться трудным, но идти по этому пути чудесно и прекрасно. Многие духовники, которых я знаю, сохранили отзывчивость именно потому, что выбрали для себя этот путь, который является предпосылкой всякого обновления.



Предыдущая страница   Следующая страница












                                                                   ***


Другие сайты автора :  И смех, и не грех

                                          Искусство мира



Copyright MyCorp © 2024 | Бесплатный конструктор сайтов - uCoz